Дать внутреннему зверю свернуться в своей берлоге и спать густым и пушистым сном.
Восстанавливать психику и личность после давнего увлечения темой тульпы.
Чувствовать боль. И проживать её. Потому что я могу и потому что готова.
Где тот ребенок?
Я столькое вспомнила. Мне горестно. И в то же время я счастлива как никогда ранее.
Теплое нежное тельце кошки на руках и воспринимаемый со вздохом отказ оной лезть в новую переноску.
Овощная пицца, чай и карамельный пирог, который явно лишний, так как от такой сладости пробрало чуть ли не до тошноты.
У многих ли дома складируются поддоны?...)
Мама-Рысь опять тычет в меня мордочкой, помогая подниматься в гору. Я вздыхаю и прячу уши от ее сердитых покусываний на мои многочисленные вопросы.
Сердце занято чем-то очень золотым. Особенным. Чистым. Настоящим. Всё сильнее и сильнее. С каждой новой восстановленной и возвращенной частицей себя.
Восстанавливать психику и личность после давнего увлечения темой тульпы.
Чувствовать боль. И проживать её. Потому что я могу и потому что готова.
Где тот ребенок?
Я столькое вспомнила. Мне горестно. И в то же время я счастлива как никогда ранее.
Теплое нежное тельце кошки на руках и воспринимаемый со вздохом отказ оной лезть в новую переноску.
Овощная пицца, чай и карамельный пирог, который явно лишний, так как от такой сладости пробрало чуть ли не до тошноты.
У многих ли дома складируются поддоны?...)
Мама-Рысь опять тычет в меня мордочкой, помогая подниматься в гору. Я вздыхаю и прячу уши от ее сердитых покусываний на мои многочисленные вопросы.
Сердце занято чем-то очень золотым. Особенным. Чистым. Настоящим. Всё сильнее и сильнее. С каждой новой восстановленной и возвращенной частицей себя.